Белая ночь в тёмные времена

В рассечённой вдоль шрамом трамвайных рельсов полосе мокрого асфальта отражается голубая полоска на затянутом тяжёлыми тучами свинцовом низком небе. А по этому асфальту ползут, шурша и рыча, огромные чёрные жуки, и яркий свет их глаз отражается под ними, освещая дорогу вниз, в преисподнюю. Тихо.

В чёрных массивах домов вокруг бесконечного пустыря горят редкие окна — муравьи-индивидуалисты получают полуночную порцию телевизионной зомбёжки, а небо такое яркое, что мокрая поверхность балконных перил слепит его отражением на фоне чёрных громадин. Это — Север. Есть что-то родное, тургеневско-деревенское в вывернутой джинсовой куртке, висящей на вешалке на бельевой верёвке на фоне дождевых облаков и оранжевой дымки уходящей зари…

Такое замечательное китайское ругательство: «Чтоб дети твои жили в эпоху перемен!»

Один матрос реставрировал старинную мебель
И хлебнул с ней горя.
Каждую ночь он спускался в гараж
И рыл подземный ход, чтоб добраться до моря.
В тридцать лет он закончил рыть, он вышел
Где-то в пустыне.
Он пал на колени в солёные волны
И приник к ним губами,
Как будто к святыне…