Reise, Reise Seemann Reise...

Это наконец произошло.

ЭТО

БЫЛО

А-ФИ-ГЕН-НО!!!

Rammstein снова были в Питере, и ваш покорный слуга снова приобщился. Это шок. Это эйфория. Это жизнь…

Тьма с ними, с очередями и давкой на входе, благодаря которой на территорию СКК я влетел кувырком. Это не имело значения. Давка в туалетах и цены на пиво тоже не имели значения. Значение имела сцена, точнее, то, что начало на ней происходить минут через десять после того, как наша скромная компания ворвалась таки в левую часть зала…

В этот раз появление Великих и Ужасных было обставлено без помпы (вообще создавалось впечатление, что на этой сцене не было технической возможности запустить большую часть спецэффектов: огня и пиротехники было много, очень много, но гораздо меньше, чем полагается. Даже из огненного лука Тилль на “Du Riechst So Gut” стрелять не стал, хотя сам лук присутствовал и разбрызгивал искры в полном объёме…

А началось всё с “Reise, Reise”… Чёрные кожаные костюмы под средневековье были великолепны (по ходу действа товарищи от них постепенно избавлялись, поскольку жар от десятиметровых столбов пламени чувствовался даже в толпе), задник сцены – то ли диковинный лес, то ли грот – с соответствующей подсветкой смотрелся просто изумительно. Но больше всего потрясала энергетика – и звука, и его авторов. Давления звуковой волны на грудную клетку хватало, чтобы сердце сбилось с ритма и колотилось в такт с ударами барабанов. Толпа бесновалась, а Тилль… Тилль просто напрямую вёл диалог с толпой, безо всяких преград и ограничений…

Те, кто побывали на их концерте впервые, потом делились ощущением, будто Тилль – свой в доску парень, и будто знаешь его давным-давно, и будто живет он по соседству и сегодня-завтра непременно зайдёт попить пивка. У меня же просто было ощущение долгожданной встречи со старым приятелем, с которым есть о чём поговорить.

Я намеренно упоминаю только Линдеманна: на сцене всё – грим, постановка, спецэффекты, свет – сделано так, что Тилль и только он является центром. Он – как-бы трансформатор, переходник между группой и толпой, и все остальные участники концерта воспринимаются уже через Тилля. И при этом убери любого из них – всё развалится; каждый – необходимая деталь механизма, называемого Rammstein…

После “Morgenstern” Ридель повёл тему “Links”, и тут крышу у всех посрывало окончательно. В центре, в фан-зоне, было спокойно (билет туда стоил совершенно запредельную сумму и народу там было от силы человек 60), зато по бокам, на пространствах, отделённых от фан-зоны двойными барьерами и злыми охранниками, толпа уже билась в едином ритме, одним живым организмом. Сидячие места над залом были забиты до отказа, и народ там бесновался ещё почище, чем внизу… Тилль на одном дыхании выдал “Keine Lust”, практически сливаясь с толпой в потоке энергии, и тут наступила пауза…

Прожектора верхней секции мягко осветили сцену, один выхватил Тилля, стоящего на переднем краю… Тилль показывал в центр зала, на фан-зону: “Rammstein – здесь! Тут! Там – нет!” – Жестами призывая тех, кто по бокам, лезть в центр зала. “Rammstein – сюда!” Отдельные горячие головы ломанулись через ограждение, но охрана была настороже…

“Мы пака не играем!” – продолжал жестикулировать Тилль, а через пару минут над залом без малейшего акцента разнёсся молодой голос Рихарда: “Мы подождём!”… Охрану смели.

Я перелетел через ограждение одним из первых, и поймал человек шесть летящих за мной, пока наконец вся наша компания не оказалась в фан-зоне. Теперь сцена была втрое ближе, видно было всё – детали костюмов, лица… Звуковая волна здесь давила уже не на грудь – срывало с места. А Тилль и компания – “Харашо!” – продолжили феерию.

Это не описать, это надо просто прочувствовать. Зал был в экстазе. Запахло горелым – где-то далеко справа в толпе горела красная сигнальная шашка: “Эта харашо!” Группа выкладывалась на 150%, толпа отвечала тем же… Как только смолкала очередная песня, ноги начинали подкашиваться – казалось, сейчас рухнешь от истощения, но с первыми аккордами новой тело само подбрасывалось вверх… Во второй паузе (Rammstein всегда делают вид, что раскланиваются и уходят, а потом возвращаются ещё на пару песен – переодевшись и зарядив пиротехнику) Дэн показал рукой на горло – голоса уже не было. “Голосу хана”, – прохрипел я, совершенно не чувствуя связок, и через секунду услышал рёв из собственной глотки: “Ramm! stein! Ramm! stein!” – вокруг подхватили ещё минут на пять… “Спасиба!.. Вы – просто атличные!.. Rammstein лубит Петербург!”

Последней была “Stripped” – Оливер ездил на надувной лодке по всему залу: “Только не переворачивайте, уроды!” – орал сзади кто-то из бывших на первом концерте. В лодку из толпы Ридель поднял какого-то парня, отвёз его на сцену… Парень вне себя от счастья обнимался с Тиллем, а в толпе не было даже зависти: “Наш чел!..” Кристоф выкинул в зал пластик от рабочего барабана и, кажется, палки – пластик разодрали в пяти метрах от меня…

Тех, кого на концерте не было, искренне жаль. Правда.